«Сказка про последнего ангела» – второй спектакль Андрея Могучего в Театре Наций. Сотканный самим Могучим и Светланой Щагиной из произведений разных авторов – сценариста Алексея Саморядова и математика и писателя, а также психолога, режиссера, жонглера, танцовщика Романа Михайлова. В него проваливаешься, как в глубокий и яркий сон или захватывающую книгу, его плен не отпускает спустя день, другой, третий. Архетипы русской сказки прорастают сквозь мифологию «лихих 90-х», доморощенное наивное богоискательство бредет бок о бок с черной дьяволиадой, и во всем этом – уровень настоящей художественной правды. Это спектакль такого же большого дыхания, как и лучшие работы Могучего – «Между собакой и волком», «Школа для дураков», «Счастье».
Сказочный зачин раскадрирован на картинки: вот царевна Лебедь плывет поверх текучих вод, вот бородатые берендеи в ушанках («люди тайн», как сказано в программке) собираются на опушке посмотреть футбол, а он прерывается жесткой хроникой противостояния 93-го года. Вот гигантская курочка Ряба сносит соответственных размеров яйцо, а вылупляется из него простой парень, Андрей Самойленко, у которого умерла последняя родственница, а черные риелторы отобрали квартиру в огромном «человейнике», закрывшем небо и отражающемся в луже. Это присказка, не сказка, сказка будет впереди.
Самойленко играют два брата (Павел и Данила Рассомахины), деля по-братски рефлексию и действие, постоянно меняясь местами. Душа и тело, сознание и бессознательное, короткая жизнь и память о ней. Андрею Самойленко выпала дальняя дорога от одного казенного дома (психушка) до другого (милиция) – через «лесные» сны, где любовь всей его жизни, одноклассница Оксана (Муся Тотибадзе) все-таки берет у него яблоко, и руку-сердце в придачу. Лес спускается сверху и исчезает при пробуждении, оставляя героев в железных джунглях пожарных занавесов с дверьми и отмычками, на которых легко написать мелом очередное название места, благо места эти совершенно неотличимы один от другого. На одной из дверей висит отрывной календарь, от которого один из Андреев постоянно отрывает листы: истончается календарь – истончается жизнь. Однажды он сольется в одни сплошные пятницы – день недели, когда из больницы уходит персонал, и незлобивые «психи» остаются один на один с «нариками» во главе с Черным, наладившим поставку наркотиков прямиком в палату (Антон Ескин). И когда это белоглазое, безбровое разноголосое существо исполняет свой наркотический данс-макабр с обещаниями подсадить на дурь Андрея, знаменитая мейерхольдовская фраза «входит Ужас» обретает плоть. Бога тоже распяли в пятницу (напомнит Андрею его обретенный в больнице друг Леусь, племянник священника).
Впрочем, как и положено в сказке, ее герой с верными друзьями-дурачками (Игнат в исполнении Павла Комарова и Леусь Глеба Пускепалиса) проходит сквозь огни и воды. Он, как колобок, сбегает из страшной психушки, катится по дороге в Минск к другу Леусю, а оттуда в Москву к любимой, которую Леусь пообещал ему в жены в обмен за победу над Злом, отбирает и сжигает героин (то самое Зло), помогает «лесовичку-боровичку» дяде Леше (Вано Миранян), перегоняющему поддержанные иномарки, находит потерянный кошелек, когда казалось, что все пропало. Отдельный вставной номер (увенчавшийся находкой кошелька) – ночная проповедь Леуся, перевоспитавшего жрицу любви и вообще свято верящего, что, если делать все правильно, Добро победит Зло. Объявив антракт на 15 минут, Леусь продолжает проповедовать (импровизировать поверх написанного текста) – и большая часть зрителей так и не расходится, с любопытством наблюдая, как актер плетет на одном дыхании причудливую, хоть и бессмысленную, словесную ткань. Но чем больше побед одерживают друзья, тем сильнее предчувствие трагического конца. Он продиктован логикой этого сказочного закольцованного, как путь Венички к своей невесте в Петушки, роуд-муви. И когда в теленовостях мелькает сюжет о перестрелке в кафе на окраине Москвы и случайно убитой официантки, сомнений не остается – в этой жизни Андрей к Оксане не успеет. Впрочем, кто сказал, что все заканчивается выстрелом в героя, если есть еще загробная жизнь, где Андрей найдется Оксану и уткнется в ее колени.
Особая роль здесь отведена Лии Ахеджаковой. Собственно, роль ее называется скромно – соседка Оксаны. Она появляется в разных обличьях – то горец с ружьем и каким-то диковинным вариантом сказки про Курочку Рябу, то женщина с рынка, указавшая дорогу к дому любимой, она же соседка Оксаны, хозяйка очарованной квартиры с медведями, она же рассказчица сказки про последнего ангела, который остался с людьми, когда даже Бог отвернулся от них, и был убит мстительным несчастным мужичонкой («А мы себе другого Бога найдем»). Вещая птица Гамаюн, Баба Яга, отправляющая пирог в печь, а героя на смерть, одинокая парка, плетущая нить судьбы и обрубающая ее. Из этих маленьких фрагментов собирается великая роль, сыгранная с пронзительной горечью и честностью.
В финале «Сказки…» исчезает пространство из пожарных занавесов. Статисты ловко собирают школьный класс, поднятый, как взлетная полоса. Легкие занавески колышутся от весеннего ветра, в открытые окна нагло лезет солнце. В классе остались двое, девочка и мальчик – медлят уходить, судорожно ищут предлог заговорить друг с другом.
Ольга Фукс
сайт Театра Наций
